Адам ( повести, отрывок первый)

Накатило в метро. Адам весь покрылся ледяным потом. Неделю назад он перестал спать ночью. Стоило только закрыть глаза – «Они» приходили. « Они». Он даже не знает кто это или что это. Их приход сопровождался таким нечеловеческим страхом, что пришлось отказаться от сна. 

Удавалось  поспать в транспорте, среди множества людских тел и шума,да и то, пару – тройку минут. Большего он не мог себе позволить. Более глубокий сон тут же наполнялся «ими». Тогда он кричал, ему казалось. Он малодушничал, звал на помощь. Но никто не слышал его зова. Рот открывался, артикулировал. Но, ни звука, ни даже стона не исходило из него.

Леденящая струя прокралась под волосы и его короткая стрижка затопорщилась: волосы шевелились. Только усилием воли он заставил себя  не  приглаживать их рукой. Час был ранний, метро только открылось. Адам вошел в пустой вагон, дождался пока вагон скользнет в темный тоннель, и со всей силы ударил кулаком в стену. На костяшках пальцах появилась кровь. Боль отвлекла. 

Он взглянул на свое отражение в темном стекле двери вагона. Где он оставил куртку? А, неважно! Значит, кому-то она больше нужна. Несколько дней он зависал в холлах и кафешках на разных этажах гостиницы «Россия». Ночи, которые начинались ближе к утру, он проводил в очень приличных номерах гостиницы, наедине с телевизором. «Говорящая голова» была сейчас самым желанным компаньоном. 

Он не был постояльцем. Знакомые красавицы- администраторшы, давно попавшие в почти наркотическую зависимость от его обаяния, и рассчитывая в перспективе завести с ним более теплые и близкие отношения, устраивали его в них безвоздмездно,  на срок « до утренней уборки». 

Ему надо было срочно сбросить зелень. Он знал, что заляжет дома на неопределенное время, а значит домой надо принести какие –то деньги. Не какие-то, а деревянные, поправил он сам себя. Другая валюта в стране официально не ходит. Советский бред сменил бред по имени « Перестройка», но в ходу были по- прежнему только деревянные рубли. 

Гостиничные особисты в плохо сидевших штатских костюмах воротили от него нос. Он был знаком им, но не раз  выворачивался из щекотливых ситуаций, с помощью хорошо подвешенного языка и  быстро обретаемых в кафешках гостиницы друзей- иностранцев.Последние, оглушенные потоком его неправильной английской или немецкой речи, а так же сильно подогретые спиртным, которым он их щедро угощал, рады были поклясться на Библии в чем угодно, не особо понимая, о чем речь, тем самым составляя ему непробиваемое алиби.  Да и куда бы они делись -им же он и менял валюту по почти рыночному курсу, который их устраивал куда больше, чем официальный государственный минимум. 

Ему это все не нравилось, но его работа «давала дуба» вместе с экономикой великой страны. Он явственно чувствовал тлетворный запах агонии своего КБ №…, и великодушно избавил себя от созерцания мучительного конца, оставив  на память лаконичное заявление об увольнении и неудачную чб фотографию на доске почета.

***
Ключ легко провернулся в двери, в нос ударил запах молочной каши. Из кухни - детские голоса, Наташин голос: собираются в школу. Будний день, значит. Ему сейчас было абсолютно безразлично какой  день недели, год и вообще –все.
Наташа вышла в прихожую. Уперла руки в бока, халат натянулся на груди.

- Вот, значит как? Чего пришел?- глаза сверкнули избытком адреналина, непонятно каким образом поступающего в ее миловидную головку:- Вот так, значит?-  повторила она громче и засопела. У нее была привычка, злясь, выпускать воздух через губу вверх, так что челка вздувалась надо лбом. Он не мог не улыбнуться.
- Смешно? Смешно, да?
- Наталь… мне плохо,…- Должен же он где-то сказать правду. Почему бы не у себя дома? Он пожалел об этом через секунду. Да, он знал что пожалеет. Как всегда. Ничего не менялось.
- Да? Плохо? А мне- хорошо!- злорадно проорала ему Наташа:- Мне оч-чень хорошо!

С двух сторон к ней подошли дочки. Они жались около нее, не решаясь подойти к отцу.
Адам с болью смотрел на их испуганные лица. Не сейчас. Сейчас ему нужно просто лечь.
Наташа еще что-то кричала, он повернулся к ней спиной и направился в свою комнату. Надо бы умыться, но мысль о воде приводила в ужас.

В спину понеслись ругательства. Заплакали  дочки. Затем раздался крик старшей: «Не надо, мама!». Он поспешил в комнату, догадываясь, что последует за этим криком. Он успел закрыть дверь до того, как Наташа обрушилась на нее всем телом и стала бить кулаками по деревянной панели. Она хочет драки? Неужели он сам сотворил из красивой девушки с мечтательными глазами такое чудовище? Ну, а кто еще? Сам, конечно. Он рухнул на диван, как был, в одежде, не сняв даже ботинок, и провалился в сон.

- Адам! Адам!- крик шел откуда-то сверху.
Адам открыл глаза и тотчас же зажмурился. В щель между занавесками острым лучом прорвалось ядовитое закатное солнце. Черт! Он окончательно проснулся. Ему удалось выспаться. «Они» не приходили. Может, пронесло, на этот раз, и приступа не будет? 

А что будет? За дверью тихо. Никого нет? Радость от невероятной удачи оказаться дома одному, и не ввязываться в очередной скандал с женой, нарушилась шаркающими шагами в прихожей и голосом тещи, явно направленным на его дверь его комнаты.

- Детей ростить надо!А не болтаться надо неизвестно где… Дочь мою в тряпку превратил, зараза, прости Господи!  Приходишь когда хочешь! Тут тебе не гостиница.
Он вскочил и резко распахнул дверь. Теща от неожиданности отскочила вглубь прихожей. Не обращая на нее внимания, он прошел в кухню и открыл холодильник.

- Жрать пришел? Я всю пенсию на вас трачу! Это детям продукты, а ты иди, жри там, где гулял!- вещала теща с порога кухни, не рискуя к нему приблизиться.
- Иди ты!- зло прикрикнул на нее Адам, захлопнув холодильник. Есть не хотелось, он даже сам не понимал, зачем заглянул в него. 

Адам сделал шаг в сторону тещи, и она опять отскочила в прихожую. Вошел в ванную, включил воду в раковине и взглянул на себя в зеркало. Мягкая щетина на лице уже стала оформляться в бородку. Надо бриться. 

Он умылся, намылил лицо и поднес к нему бритвенный станок, оказавшийся на том же самом месте, где он его оставил неделю назад. Провел по щеке. Руки затряслись, и холодный пот выступил через пену. За правым плечом мелькнула тень.  Станок ввалился из рук и упал в раковину. Неужели опять?!

- Дела нет, что дети твои едят. Обувь девочкам неначто купить, а он,…- из-за двери возмущался голос тещи. Адам включил душ на всю мощность. Голос тещи стал неслышен.
 Собравшись с духом, Адам побрился и встал под душ. Струи воды жалили кожу как пчелы.  Адам застонал. Терпеть и быстро. И… не смотреть больше в зеркало.

В квартире тишина, только на кухне позвякивают тарелки. Теща… Продукты прячет, что ли? Адам улыбнулся. Дом, какой ни есть.
В кухню он вошел уже полностью одетым.
- А!...- начала было теща.
- Не ори. Вот деньги. Наташе передашь,- он положил на стол солидную пачку купюр. Точно такая же была у него в кармане. Наверное, это честно, когда пополам.

Теща молчала и моргала. Прощаться он не стал. Открыл дверь и вышел в холл. Сзади послышалось острожное тещино: «Госс…», затем тихий хлопок аккуратно закрывшейся двери.
 Ему куда-то надо. Цель можно было определить одним телефонным звонком - кому-нибудь из друзей или знакомых, но он поехал на вокзал. Вокзалы его успокаивали. Там собираются люди, точно знающие, где они окажутся завтра. Стоит посмотреть, а там... видно будет, куда ему надо.

...

Адам сразу "выхватил" ее взглядом. Она стояла у колонны в  кассовом зале. Вокруг нее образовался вакуум в радиусе полутора метров. Пестрая масса людей, двигаясь в разных направлениях, огибала этот вакуум, как вода огибает торчащие из реки камни - валуны, равнодушно принимая рельеф дна, как данность. 

Она прижалась к колонне спиной и обхватила ее руками, заведя их назад. Голова ее была надменно вскинута, на лице,  худом  и  изможденном, бледнела маска брезгливого равнодушия.  Ее глаза были закрыты. Одежда на ней была ужасна:  наглухо застегнутая телогрейка, серая плотная юбка, хлопчатобумажные, похожие на детские, колготки, а может чулки, грубые высокие ботинки. 

Клетчатый, оттенков грязно-серого, платок, который сейчас лежал на плечах, обнажив волосы, собранные в неряшливый пучок, был, вероятно, ее головным убором. Зечка, сразу определили Адам. Он насмотрелся на таких в Потьме, в женской зоне,  где он был в командировке, даже прожил там дней пять – покуда зечки изготавливали нужную для его КБ №… деталь.  Судьба снабженца и… глаз снабженца. 

Дело даже не в одежде: поза ее тела, выражение лица - вот что. Это как печать, которая если со временем и исчезнет, и то, наверное, не без следа. Рядом заплакал ребенок,  и  Адам перевел взгляд на сидящую на чемодане молодую маму, держащую на коленях карапуза лет двух. 
Она расположилась прямо в очереди,  в кассовом зале,  довольно плотно набитом  отъезжающими,  рядом  с точно такими  же, как и она, сидящими на своих вещах или стоящими около нее пассажирами, ожидающими билетов. 

Молодая мама сдернула ребенка с колен и  поставила на пол. Малыш еще сильнее зашелся в крике. Молодая мама  явно готовилась сказать ребенку что-то резкое, злое, оправданное ее усталостью от ожидания, и совсем не комфортным местом размещения на этом вокзале, но, поймав взгляд Адама, осеклась, и моментально преобразившись в лице, обратилась к ребенку нежным голосом. 
 
-Ну, что такое?- засюсюкала она, приподняв маленькое тельце своего ребенка, и плавным жестом  изящных рук с ярким маникюром, прижала его к плечу. Малыш тотчас успокоился. Молодая мама взглянула на Адама и  медленно, без признаков малейшего смущения, прошлась взглядом по  его фигуре  сверху вниз. Она улыбнулась, не скрывая удовольствие от увиденного, широко, во весь рот, обнажив чуть крупноватые зубы. 

Выражение ее лица приобрело хищный оскал самки, учуявшей самца: сделай ей сейчас Адам знак, помани ее, посадит она своего ребенка на чемодан, и пойдет с ним, ну... недалеко куда-нибудь. Словно в подтверждение его домыслов, Молодая мама подвинулась на краешек чемодана  и выгнула спину, чуть наклонив голову на бок. 

Она смотрела на Адама, не мигая, отчего ее глубоко посаженные глаза с густыми и длинными ресницами, влажно заблестели на фоне скул, выкрашенных в красно- коричневые румяна. Ребенок в ее руках, почувствовал неудобную позу матери,  а может ее неуместные эмоции, поднял свою пухлую ручку, и, глядя на свою мать с самой что ни на есть искренней любовью, восхищенно вскрикнул : «Най-най!». Малыш вцепился  в ее, по моде, дерзко - начесанную, и крепко залаченную челку, моментально разрушив все мамино великолепие. 
Адам хохотнул в голос. 
Молодая мама отвернулась.
Зечка открыла глаза и  равнодушно наблюдала за этой сценой, не поменяв позы.

Ее глаза стоили того, что бы плюнуть на ее внешний вид. На минуту она сцепилась ими с глазами Адама, и тут же снова закрыла. Мало он видел прекрасных женских глаз? 

Просто такие, похожие на эти глаза, он не мог забыть вот уже второй год. Ева… У зечки были глаза Евы. Показалось?
Адам перешагнул через чьи-то баулы, и подошел к колонне, у которой стояла Зечка. Встал рядом, также прислонившись спиной к колонне. Зечка  не шелохнулась.

- Ну что? Ты приросла что ли? Или ты уже умерла, слава тебе, Господи? –  спросил Адам, с усмешкой, не глядя на нее.
Зечка посмотрела на него, ничего не сказала, и тут же отвернулась.
- От « Хозяина»? 
- А тебе не все равно?- Зечка с трудом разлепила ссохшиеся губы. Голос у нее оказался глухим и надтреснутым.

 - Абсолютно все равно…Даже не представляешь до какой степени. У тебя глаза, как у одной  моей…знакомой девушки. Да, бывает же такое?- Адам будто рассуждал сам с собой:- Не! Так вы  с ней не похожи. Она ростом тебя повыше, ноги у нее…поизящней, ну и лицом – красавица, не то, что ты. Глаза только…

 Зечка сдержалась, промолчала. От  нее пахло дешевым хозяйственным мылом. Ну, хорошо, что хоть мылом. Зечка сжала губы и терпела треп Адама, уверенная, что он сейчас отойдет от нее. Адам  тоже замолчал, но  все также стоял рядом. На странную парочку у колонны стали обращать внимание. Зечка занервничала.

- Тебе что, больше встать негде?- она презрительно процедила  слова  и окатила его холодным взглядом сверху вниз, остановившись глазами на его элегантных, начищенных ботинках светло-коричневой кожи и добавила сквозь зубы:- Вырядился… как …петух!
Адам посмотрел внимательно на свои ботинки, поднял стопу, демонстрируя ей пометку.

- А по-моему хорошо ! Тебя что-то не устраивает?... С тобой, конечно, трудно соперничать  по части одежды…Кофе не хочешь выпить?- Адам повертел головой, осматриваясь:- Вон, кафе, вон, видишь?

- Да пошел ты! – Зечка отвернулась.
- Я- Адам! А ты? Сама Добродетель, наверное, да? - будто не заметив ее реакции, продолжал Адам. Ты какой любишь: черный или с молоком?
Зечка оторвалась от колонны, к которой будто была прилеплена до этого, и всем телом развернулась  к Адаму.

- Чего тебе надо?- гневно прошипела она. Поиздеваться решил?
 На пол, рядом  с ней, тут же упал полиэтиленовый пухлый пакет, который стоял, вероятно, за ее ногами. Более проворным оказался Адам, поднял пакет и вытянул руку с ним в сторону. Он развернулся к ней лицом, своей фигурой загородив ее от некоторой части пассажиров. Посмотрел на нее пристально и тут же отвел взгляд.

- Слушай, мне некогда вообще, так что заткнись и просто иди за мной. Я сказал, что угощу тебя чашкой кофе,…а если вякать не будешь, то и …сосиской.
Зечка открыла рот, закрыла, опала плечами, и послушно пошла за Адамом к кафе, находившемуся в каких-то десяти метрах от места их диалога.

По тому, как долго она старалась не замечать дымящиеся сосиски на белой тарелке перед ней на столе, он понял, что сегодня, а скорее всего и вчера- она не ела ничего.

На ее лице было написано смущение. 
- В чем дело, товарищ?- он усмехнулся, предположив, что она все еще пытается " держать марку".
Невероятно, но - она смущалась! Она не могла начать есть, пока он смотрел на нее. Ага, целомудренная преступница. 

 Черт знает почему, ее стало жалко.Он сказал, что возьмет себе еще кофе и встал из-за стола. Расплачиваясь за чашку кофе, он взглянул на нее. Она, наконец, начала есть. Разделила грубой алюминиевой вилкой сосиски на маленькие кусочки и отправляла их по одному в рот, каждый тщательно пережевывая. 
От еды она чуть раскраснелась, но вся ее поза была не менее напряженной, чем там, у колонны. 

Чашку с кофе он не забрал, развернулся и быстрым шагом направился к входу в вокзал, слыша недовольное восклицание кассирши : "Гражданин!" У входа висели  телефоны -автоматы. Один оказался свободен. Он покопался в карманах и бросил монетку в автомат. Тот проглотил ее с характерным кряканием. Длинные гудки в трубке звучали недолго.

- Да!- Сколько он не слышал ее голос. Столько же сколько и не прикасался к ней. После того, как они расстались( слишком безликое определение), они раза два, случайно конечно же, сталкивались в мастерской у Луки. Но, оба раза буквально на пороге, она уже уходила, спешила куда-то, и он не слышал, чтобы она сказала хоть слово.
- Ева!...У меня по телефону голос сексуальный? Мне так все говорят... так как? Сексуальный?
- Здравствуй, Адам...
- Ну что? Как всегда?
- Зачем ты звонишь?- У нее напряженный голос, но она очень старается делать вид, что это обычный звонок обычного " кого-то из друзей".
- Так... по-дружески. Хочу, чтобы ты за меня порадовалась!
- Есть повод?- Слишком напряженный голос у нее.
- Тут у одной девушки глаза как у тебя. Нет, так вы не похожи... Она красивая, но... у нее глаза, как у тебя.
- ...Я рада, приятно знать, что у тебя новая подруга.- " Черта с два ты рада"- звенит колокольчиком в голове Адама. Это совсем ничего, но не безразличие, и то- приятно.
- Как твой муж?
- Да... просто прекрасно все!- она врет, или ему очень хочется, что бы она врала.
- Ну да, ну да... полная гармония у вас.- Делает он попытку пробиться за ее защитную оболочку.
- Да, гармония.Все отлично. Ну все тогда.. пока?
- Я уезжаю сегодня в... Амстердам.- она должна помнить, что Амстердам- это его дурацкая мечта.
- Да?- Вздохнула...Ну вот, хоть одна теплая интонация. Поверила. Она вообще доверчивая очень.-Рада за тебя.-  И снова в позу: слишком сухо для радости.
- Да, вот позвонил попрощаться. Я в аэропорту сейчас,...вот позвонить решил... Тут что-то все звонят, я тоже решил... Думаю кому позвонить? 

Девушка, стоящая у соседнего автомата перестала разговаривать, слушая болтовню Адама, улыбнулась и укоризненно покачала головой.
- Ой, чтой -то с Вами?- Адам насмешливо обратился к девушке.
- Алло? Что? В каком смысле?- голос Евы на другом конце трубки растерялся.
- А,это  не тебе , извини, это... стюардесса тут ... рядом просто... стюардесса такая...симпатичная.

Девушка тихонько рассмеялась и повернулась к Адаму спиной, продолжив  разговор по телефону.
- Как всегда, правда, как всегда,... стюардессы. Я рада за тебя, Адам. Значит, все хорошо.Но, извини, мне некогда сейчас... правда извини... Созвонимся... Ну, в смысле звони в другой раз... всего тебе... счастливого пути.- " Кляк" в трубке- это же не то.. Ему показалось.
- Как думаешь... может мне там и остаться, может...алло, алло? - Адам отнял от уха трубку, потом опять приложил ее к уху. Короткие гудки - это противно. Надменно как-то звучат короткие гудки. Свысока. 
Адам очень аккуратно положил трубку на рычаг. Хотелось врезать по наглой роже пузатого автомата, но он сдержался.
Девушка у соседнего аппарата опять развернулась к нему и приложила свою телефонную трубку к своему плечу.
- Что, неужели трубку повесила?- спросила она явно кокетничая, и явно не ожидая ответа.
- А ты бы не повесила?
- А мы на " ты"?- обиделась девушка.
- Хм...- Адам отвернулся от нее и быстрым шагом направился в кафе.

...Он бы сказал, что Ева вошла в его жизнь- так всегда говорят, но Ева попросту вошла в вагон метро, в котором он ехал. С подружкой, которой, не переставая что-то говорить, все время улыбалась. 

Она не видела его, не заметила, она вообще ничего вокруг себя не замечала, расточая все свое внимание только девушке, так внимательно ее слушающей. И что она ей говорила? Он потом хотел спросить, но передумал, потому что не это было важным. Важным была Ева. За окнами вагона замелькала мраморная пестрота станции. 

Ева стала совершать какие-то невероятные, с точки зрения Адама " па": то касаясь   плеча подруги,то наклоняясь к ней, что бы чмокнуть на прощание, то снова касаясь плеча и опять что-то быстро ей говоря, и снова наклоняясь, что бы чмокнуть ее. Еще что-то говоря уже на ходу, Ева стремительным шагом вышла из дверей вагона, все так же улыбаясь, и взмахнула ей на прощание рукой. Он вышел за ней. 

Она быстро шла к эскалатору, вежливо обходя других пассажиров, время от времени встряхивая кудрявой головой, с массой волос, спускающихся ниже лопаток.Как только она вступила на ступеньку эскалатора, Адам опередил ее, оказался на следующей, прямо перед ней, и решительно развернулся к ней всем телом.
 - Ну и как?
 Ева посмотрела ему в лицо. Взгляд у нее был удивленный, но она все так же улыбалась.
 - Хороший вопрос!- парировала Ева.

 Когда лента эскалатора уткнулась в плиты верхнего фойе метро, Адам знал о ней самое главное:она опасается, что из-за ее ярко-миловидной внешности, ее посчитают поверхостным, неглубоким человеком, пустышкой,а ведь это совсем не так, и... что  она- его женщина...

Зечка сидела перед пустой тарелкой и растерянно оглядывалась по сторонам.
Адам быстро уселся на стул, его движения  были  не суетливы, но  чересчур стремительны для такого простого действия.
-Я еду в Амстердам!- заявил он так. Буд-то до этого они обсуждали это.
- Поздравляю!- кислым голосом, негромко, сказал Зечка.
- С чем? Я же не жениться собирался. Ты замужем, кстати? 
- Нет. Была. Ну… наверное,… Я – вдова, в общем, - ответила Зечка,  и скривив шею, чуть развернулась на стуле, глядя в пол.
Адам задумался. На его лице сменилось одно за другим несколько выражений.
- А ты едешь …?- Адам спросил не то, что хотел.
- В Черняховск,  к… маме,- Зечка смотрела куда-то поверх Адама..
- Так ты…это. Ты, часом, не мужа своего убила?
- Я откинулась, понял? Все… Все кончилось.- прошипела Зечка, снова зыркнув на  него глазами Евы.
- Думаешь?- искренне удивился Адам.
К столику подошла уборщица с подносом. Задев своим объемным телом Адама, она начала собирать со стола пустые тарелки и зло греметь ими о поднос.
- Пошли! Вставай,- скомандовал Адам Зечке.
Зечка покорно поднялась и сделала шаг от стола.
-Пакет чей? Твой?- укоризненно прикрикнула уборщица.
Зечка виновато ойкнула и наклонилась за пакетом.
- Уважаемая, - вкрадчивым голосом обратился Адам к уборщице: - А Вас не учили обращаться на « Вы» к посетителям кафе?
- Что? К кому, к ней, что ль на « Вы»? Да от нее на километр разит зоной…- захлебнулась возмущением уборщица.
- Что? Кто дурак?- Адам оскалился в жесткой улыбке,- Куда недоеденные сосиски исчезают? Где социалистический  учет?
Уборщица открыла рот от удивления и  потока вопросов.
Зечка хихикнула.
Адам взял Зечку за локоть, побуждая быстро покинуть место дискуссии, где захлебываясь от восторга, пришедшая в себя уборщица, начинала ответную речь.

Адам тащил ее к выходу из вокзала.
-Мне … мне надо на поезд, упиралась Зечка.
- У тебя билет есть?
- Нет, но…
-Значит, в любом случае, ты не опоздаешь.- Адам резко остановился:- Как насчет культурной программы? Картины пойдем смотреть.
- В музей?- Зечка остолбенела.
- Ну… типа того.

Они молча и довольно быстро шли сначала по центральной улице, по которой, несмотря на поздний час, двигалось большое количество машин и пешеходов, потом свернули в переулок, скудно освещенный нескольким фонарями, прошли через какой-то  небольшой мост. Тротуар на мосту обледенел.  Адам подскользнулся  на нем   в своих модельных туфлях, смешно взмахнул руками, пытаясь удержать тело в равновесии, и  посмотрел на Зечку таким выразительным взглядом, что она даже не подумала улыбнуться. 

Затем они свернули еще раза два, прошли в какую-то подворотню и попали во двор-колодец, со всех сторон замкнутый домами. Три из них были жилыми, их окна уютно светились разноцветными занавесями и гардинами, четвертый дом был нежилым, с темными окнами, и только цокольный этаж в нем был освещен. Все окна цокольного этажа были без занавесок, и через них хорошо было видно несколько людей, находившихся там. 

Адам не пошел к подъезду, он постучал прямо в окно. Его не услышали, он постучал еще раз, посильнее. Мужчина, находившийся поблизости от окна, повернул голову и подошел, всматриваясь в стекло. Окно с грохотом открылось.
- Адам! Быстро заходите, а то – не лето, чай!- хохотнул мужчина, заметив рядом с Адамом Зечку.
Адама шагнул в окно и протянул руку Зечке. Зечка замялась.
- Мадам! Это стоит сделать побыстрее,- открывший окно мужчина тоже протянул ей руку. Зечка чуть нагнулась и сделала шаг, приготовившись прыгнуть, но  на полу оказался кем-то заботливо приставленный ящик, и она  сошла с подоконника  на него, а потом на пол, как по ступенькам.
- Лука!- представился ей мужчина открывший окно.
- Т...- Зечка прочистила горло:- Татьяна...

***

 Адам спешил. Он с трудом различал дорогу. Пройти надо было до поворота. Темная ночь в городе без фонарей была невыносима . Он щурился, вглядывался в тьму, но вокруг были только расплывчатые контуры домов, машин. Он не мог передвигаться быстро- в обеих руках были тяжелые и объемные пакеты, ноги были вынуждены нащупывать неровности асфальта.За поворотом стояли мусорные баки. Днем их крышки бывали откинуты, похожие на раскрытые рты, нагло выставляющие на показ свое не прожеванное содержимое, однако сейчас оба мусорных бака  были закрыты. 

Он остановился  и опустил пакеты на землю, размял затекшие ладони и взялся за крышку бака. В одном из пакетов произошло какое-то шевеление.Слабый шуршащий звук, казалось, прогремел на всю улицу. Адам весь покрылся потом, замер, и чуть отодвинул ногой пакет. Ничего.Через несколько секунд пакет завалился на бок и снова зашуршал. 

Адам наклонился, что бы поднять его и стал запихивать внутрь выпавшее из него содержимое. На ощупь это были волосы - косы из длинных волос. Косы были влажные: прилипали к пальцам, путались. Чем больше он прилагал усилий, тем больше волос выпадало обратно. Гладкая, туго заплетенная коса в его руке вдруг выгнулась и змеей соскользнула под ноги.

Змеи! Змеи, выползая из пакета, приближались к его ногам. Адам закричал и отпрыгнул, рискуя наступить на змей и упасть. Но, он не упал. В момент ,когда его тело совершало нелепые прыгательные движения, на одну секунду только, ему показалось что впереди он увидел желтый, еле различимый свет. Он хотел  бежать в сторону источника света,но за спиной раздался голос. 

- Адам, посмотри!!!- отвратительный, не то шепот, не то скрежет, вырывающийся из легких  обладателя голоса сковывал все тело. 
Ноги не слушались и не хотели двигать тело вперед.
 
"ОНИ"!  Ледянящий холод струей  медленно поднимался по спине и забирался под волосы. Мука какая! Хуже этого ощущения он не испытывал никогда. У него буд-то забирали его душу, медленно высасывая ее из него, как содержимое  сырого яйца- через дырочку в скорлупе.Он ощущал как внутри образовывалась пустота, Страшная, безликая,тупая , ноющая пустота.

-Да, посмотри же какая красота!- Лука стоял прямо перед Адамом , держа перед ним икону в старинном серебряном окладе.
Адам с трудом разлепил веки. Лука был один, Таня, вероятно где-то в мастерской.
- Что?
- Я привез из последней поездки- бабулька одна мне подарила- я ей целый огород вскопал- а денег у нее нет- откуда... ну, какая же красота...
Лука уже отошел от Адама и направляясь в глубь мастерской все-так же восхищенно басил.