"ПРАВДА"

«Правда»

Я ходила по квартире и заглядывала в комнаты. Мамка сидела с папкой и смотрела телик, Танька что-то искала в интернете, нажимая стрелкой на разные ссылки, а я решала проблему… сна. Ну, вечно не высыпаюсь. Каждое утро открываю глаза за две минуты до звонка будильника, чтобы скорей нажать на кнопку и не слышать этого дикого и так бесившего меня: «Пи-пи-пи-пи, пи-пи-пи-пи». Будильник в форме домика стоит у нас уже лет восемь, и где мама его купила! Так подумаешь, вроде, китайский, а работает – только в путь! Хотя у меня планшет тоже китайский – и ничего… Пиликает ещё.

Я посмотрела на часы: на дисплее мобильника высветились большие цифры: «23:45». «А-а! – бесилась я.- Опять не высплюсь». «Маринка, ты забираться собираешься? - спросила меня мама.- Завтра тебе к какому?» Не знаю, что дернуло меня за язык сказать: «Ко второму, мама!» И как теперь выкручиваться? Нет, тут, конечно, определённо есть плюс – я могу подольше поспать. В принципе, все происходит так, как я и хотела. «Правда? И Таньке тоже… Как там у вас и расписание составляют?!» - кричала из другой комнаты мать. «Не знаю, ма… Так уж вышло», - пыталась не остаться без ответа и я.

Танька захлопнула свой ноутбук и стала расстегивать пуговицы на халате: «Я спать!» «Да и я лягу, тоже уж глаза вовсю слипаются», - похлопывая по зевающему рту, говорила я.

Выпрыгнув из спортивок, и, стащив с себя футболку, забралась в свою постель, которая находилась как раз напротив Танькиной. На комнату опустилась ночь, и я долго не могла всмотреться в темноту. «Ничего не вижу, как слепая!» – напрягая глаза, жаловалась я старшей сестре. Та, перевернувшись на другой бок, в полудрёме ответила: «Спи уже, опять завтра проспим». «Я-то уж точно нет!» - подумалось у меня.

Где-то вверху просматривались очертания люстры, а между стеной и потолком, казалось, есть просвет. Послышались чьи-то тяжёлые шаги и входная дверь приоткрылась. «Девки… - шептал папкин голос.- Девки… Спите?» Мы тоже шепотом сказали, «почти». Тогда отец приоткрыл дверь ещё больше и, встав надо мной, спросил: «Маринка, мороженого хочешь?» Я радостно крикнула: «Хочу»! «А нету!» - засмеялся папка. «Ну, ты как обычно!» - укрываясь с головой, ответила я. Тогда он пристал к сестре: «Танька! Танюшка! А ты мороженого… хочешь?» Танька, на минуту выпавшая из сна и не слышавшая, что происходило в комнате, громко сказала: «Хочу!» «А хочешь, так набери в рот сахару, выйди на улицу, сядь голой попой в снег: и холодно, и сладко!» - вновь он залился смехом. «Па-ап», - протянули мы. «Ну, всё-всё… Ухожу,- топтался он у дверей.- Девки… Знаете чего? Спокойной вам ночи, спокойного сна... И видеть во сне вам… душного козла!» Он рассмеялся своим задорным смехом и ушёл в соседнюю комнату, из которой послышались его обычные слова: «Да конечно уложил! Кто, как не отец-то?»

«Ой, неужели теперь можно спать?» - переговаривались мы в темноте.

Я открыла глаза – в комнате было также темно, но закрыть я их не могла, такое ощущение, что спички вставлены. Сколько же времени? Шесть! Шесть утра! Как так-то? Я же только что закрыла глаза! «Бог ты мой, за мной же Юлька зайдёт! Она-то не знает, что нам «ко второму»…- вспомнила я.- Позвонить? Услышат! Написать? У неё дисплей у мобилы сломан…» Я сползла с кровати и тоненькими ножками пошлёпала в туалет – у батьки там всегда лежали газеты, журналы, ручки... На белом троне он мог просиживать часами и поэтому всё, что требовалось для быстрой мысли, которую он там старался уловить, валялось под рукой. Я включила свет в маленьком помещении и, закрывшись на шпингалет, начала рыться в папкиных канц. товарах. Всё-таки какой-то огрызок я нашла. Что писать? Юлька от меня живёт примерно километра за два и спокойненько ждать пока я высплюсь она не станет… Так просто признаться на листе бумаги, мол, прости меня, Юлька, но я хочу спать, иди в школу и учись там одна, я не могу… Не… Так нельзя… Да и мамка с батькой мои записули сразу увидят. Одно знаю точно – мне придётся вывесить своё объявление для подруги на дверь, чтоб, не дай Бог, она тут не разбудила всех раньше срока…

«Юлька, не буди меня. Нам ко второму. Женька звонил, сказал, что физры не будет, - оставила я сообщение на другой стороне двери.-  P.S.: Записку эту забери с собой». Да, мне приходилось врать и впутывать в эту историю ещё и других людей. Конечно, никакой Женька не звонил мне и в помине, но человеку, который заходит за тобой в школу, преодолев два километра в мороз, был нужен о-очень аргументированный отказ. Повесив импровизированную табличку, я отправилась в свою комнату. Наступая только на кончики пальчиков, миновала коридор и подошла к окну. На стекле мерцали ледяные узоры, а в порожке скопилась вода. По привычке маленькой грушей я выкачала её и перелила в пол-литровую банку – в ней прибыло, наверно, на сантиметр. Отодвинув, алоэ подальше от стекла, чтоб цветок не замерз, со спокойной душой легла в кровать. Всё – до восьми двадцати могу оттягиваться смело. Переставив будильник на это время, я продолжила спать.

«Ничего себе, какая жирная свинья! Она бежит за мной! Бежит и хрюкает! Её пятачок раздувается, а круглые глаза…» - ну и приснится же такое! Я посмотрела на часы: «8:19». Выпрыгнув из-под одеяла, пошлёпала в ванную. Танька уже вовсю чистила зубы: «Чего? Не разбудить что ли?» – высказывала я претензию сестре. «Так зачем? Юлька сказала, вам ко второму», - с полным ртом зубной пасты, ответила ранняя пташка семейства Королёвых. «Юлька?» – испуганно переспросила я. «Да, она сказала, что физру у вас отменили, и попросила тебя не будить, сказала, что в школе увидитесь», - не членораздельно пробубнила Танька, и, сплёвывая белую массу в раковину, пыталась сказать что-то ещё. «Чего?» - смотрела я на неё. «Она тебе какую-то бумажину оставила, посмотри, где-то в шкафчике валяется», - ответила Таня. В верхнем ящике прихожей лежало скомканное сообщение, которое я с таким старанием и трудом выводила в шесть утра. «Ну, Юлька! - со злостью подумала я.- Надо же быть такой!»

Поводив глазами, я по-быстрому умылась, обтерлась полотенцем и даже не позавтракав, убежала в школу.

Еле успев до звонка, залетела в кабинет. Юлька сразу подошла ко мне: «Марин, ты прикинь, я прихожу, а физкультура-то в расписании не вычеркнута! Представляешь?» «Как это? Неужели была?» - делая удивленный вид, спрашивала я у подруги. «Ребята говорят, была – на лыжах катались!» - получив первый прогул за все десять классов, ответила Юлька. «Бли-ин»,- протянулось у меня. «Ну, ничего. Может, ни мы одни не ходили?..» - с надеждой проговорила я, та, для кого прогулять физкультуру, как поздороваться со знакомым человеком – дело обычное и заложенное во мне с самого детства. Правда, всегда у меня было какое-то прикрытие – в основном: якобы больной живот, но с невинным лицом, доставшимся по генам от папы, у меня и это всегда прокатывало.

Со звонком вошла класснуха, перед которой мы все выстроились, как огоньки на новогодней ёлке – в три ряда. Она движением руки показала, что можно уже и сесть, и, отметив в своём журнале, кого нет, подняла глаза на класс и сказала: «А сейчас встаньте: Аленичева, Егорова, Ванина, Воркова, Королёва, Кандаков, Назаров, Оладьин…» Постепенно каждый вставал из-за парт, а она продолжала: «Тараканов, Туликова, Югина!» Мы все смотрели друг на друга и не могли понять, в чём дело. Ни в какой олимпиаде, вроде бы, участия не принимали; субботники зимой не проводятся, за которые также могли похвалить… А что ещё-то?

Учительница подошла к Юльке, сидящей по жизни за первой партой второго ряда, и спросила: «Егорова! Почему тебя не было на физкультуре?» Она, трясясь от страха и, поправляя дрожащей рукой очки, по обыкновению шмыгнула носом и, посмотрев на Кандакова, выпалила: «А нам Женька сказал, что не будет!» Класснуха переключилась на одноклассника, а мне хотелось провалиться сквозь землю. Как это я не подумала, что она начнет сейчас оправдываться и откроет все карты, которые надо и не надо. Кандаков выпрямился у своей парты ещё больше и, немного заикаясь, начал: «Я-а? Кто – я-а? Да такого и не было. Я вообще сегодня проспал!» Учительница перевела взгляд с Женьки на Юльку и поинтересовалась: «Так почему ты говоришь, что тебе об этом сказал Кандаков?» Егорова повернулась назад и показала рукой на меня: «Так мне Маринка сказала!» Вера Дмитриевна приблизилась ко мне и спросила, выпучив глаза: «Так кто тебе сказал?..Говоришь, Женька?» «Н-нет! Я н-не мог! – чистосердечно признавался  Кандаков, который постоянно прогуливал уроки и даже никогда не задумывался, плохо это или хорошо. Он просто не приходил и всё. Я же, чувствуя, что атмосфера накаляется, и сейчас мне может прилететь, решала, что делать дальше. Женька, приподняв брови, смотрел на меня. Развернувшись всем торсом в его сторону, я наклонилась немного вперёд и, вопросительно кивнув головой, язвительно спросила у парня: «Что? Скажи ещё, что не говорил?»

В своей роли я была убедительна и поэтому больше Женьку уже никто не слушал. «Садитесь, девочки. Стыдно! Надо самим записывать расписание»!- сказала Вера Дмитриевна. Юлька села за свою первую парту и больше не пошелохнулась весь урок, а я целых тридцать минут была под обстрелом Кандакова. Казалось, что он испепелит меня взглядом. «Тым-дым», - пришла мне смс-ка. На дисплее высветилось: «Ж.К.». У-у-у: даже открывать страшно. «Молодец, Королёва! Позже поговорим!» - было написано в Женькином сообщении. «Я не против», - улетело ему в ответ.

Вера Дмитриевна потратила половину своего урока, чтобы узнать, почему такого количества людей не было на физкультуре. «Вот ты, Воркова! Ты! Почему не было тебя на этом уроке?» Танька, качаясь из стороны в сторону, переминаясь то на одной, то на другой ноге, с вызовом посмотрев на класснуху, ответила: «А я этот урок в принципе не люблю!» «Очень хорошо! Дожили! Теперь мы будем ходить только на те уроки, которые нравятся! Замечательно», - распылялась наша Дмитруха. «А ты, Югина, чего?» - поинтересовались у неё на всякий случай. «Так живот болел», - поджав нижнюю губу, ответила Наташка. «А почему не пришли Оладьин, Тараканов, Туликова и Назаров?» - обратилась Вера Дмитриевна к моим одноклассниками, которые уже давно ждали этого вопроса. «Так нам Егорова сказала, что физру отменили…» - услышала она в ответ. «Я надеюсь, больше вы меня позорить не будете!» - обвела всех взглядом Вера Дмитриевна.

На весь класс и прогульщиков мне было далеко плевать. Вот Женька… чего с ним-то теперь делать? Егорова –то тут ни при чём… Хотя, как это ни при чём? Могла бы и промолчать! Хотя, как это промолчать? Тогда бы это была уже не Егорова… «У тебя пять минут», - пропиликала смс-ка. Я посмотрела на Кандакова – он уже давно собрал все свои вещички в сумку и играл в телефон. «Ты даже не представляешь, какую месть я тебе придумал…» - пришло следующее сообщение. Нет, у меня, конечно, была мысль сбежать после урока, но как? Я же ростом метр с кепкой, он меня догонит за две секунды. Ещё и получу. Хотя, нет. Не получу. Женька же джентльмен, он придумает месть поизысканней.

Последние шестьдесят секунд я отсчитывала секунду за секундой: «Пятьдесят восемь, пятьдесят девять…» «Королёва! - крикнул меня Канадаков.- Далеко-то не убегай. Помнишь же, звонок – для учителя…» Я, закинув лямку от рюкзака на правое плечо, стояла перед ним, как перед иконой и смотрела вверх: «Вроде, и раскаиваюсь, и признаться хочется, а что-то мешает!»

«Ну, мелкая, ты и вредная!» – смотрел он на меня хитрыми глазами. Нет, там не было злости. Даже и намёка на это. За сорок минут он успел пропсиховаться и придумать план. «Ты целую неделю будешь делать мне русский!» - выпалил он. «Че-го-о?» - удивлённо посмотрела я на него. «Да-да, именно так, и никак иначе!» - ответил Женька. «Ну ладно, согласна, свою вину надо искупать. Ты уж прости меня, Женыч. Я не спецон. Просто как-то так пошло, а там уж и не остановиться уж было. Сам знаешь, с Егоровой много не договоришься. А тут ты подвернулся…» - оправдывалась я. «Да ладно, Марин, пофигу!» - махнул рукой Женыч.

Ещё пять уроков пролетели быстро и, натягивая перед зеркалом в раздевалке шапку, и, собираясь уже отправиться домой, я пошатнулась оттого, что сзади на меня напрыгнул Кандаков: «Э-эй, Королёва, куда это мы направились?» «Да только хотела у тебя тетрадку взять», - кривляясь, ответила я ему. Он всучил мне тетрадь и исчез из поля моего зрения.

Дома, садясь за учёбу, я обнаружила в рюкзаке тетрадку Кандакова. «Уф-ф-ф, - выдохнула я.- За всё приходится платить». Пытаясь, походить на Жэныча я писала нэ, как пэ и делала наклон немного влево, но всё равно выходило как-то не так. Закончив работу, отзвонилась ему: «Женька, я всё!»  «Молодец, завтра проверю!» - засмеялся он в трубку.

На следующий день, проверяя Женькину работу, Мария Леонидовна посмотрела сначала на упражнения в его тетрадке, а точнее крючочки, которыми оно было написано, и, сверив их с предыдущими, выпалила: «А что – Кандаков у нас теперь пишет двумя руками? Или, может быть, ногой?» Женька посмотрел на меня, приподняв левую бровь. Я развела руками.

«Кто за тебя писал?» - спросила учительница русского. Взгляд Женыча мелькнул по мне и перебрался куда-то на первые парты. «Так кто?» - ждала ответа Мария Леонидовна. Женька, перебирая на кого бы свалить, уверенно сказал: «Егорова!»

«Кто-о? – вскочила та со своего места.- Я?»  «А кто ещё-то? Ты же у нас самая умная!» - съязвил Женыч. «Марина, скажи ему!» - канюча, просила она меня. «Я? – поглядев на Юльку, поинтересовалась я.- Почему ты обращаешься ко мне?» В воздухе зависла напряжённая тишина. Мы втроём стояли, создавая треугольник. Правда, не любовный… далеко не любовный!

Два интригана и заучка не знали, что делать в сложившейся ситуации. Подставив друг друга не единожды за последние пару дней, мы не хотели топить никого  больше. Признаться, что это сделала я, значило раскрыть два своих преступления: одно перед Женькой (Егорову было не жалко), а второе – перед Марией Леонидовной, ведь получалось, что, оказывая услугу Женычу, я обманываю её.

Учительница по-прежнему сверлила меня взглядом. А я, видя, что от меня ждут ответа, начала с самого начала: «Мне очень хотелось спать и я…» «Умылась холодной водой и пошла в школу! - громко сказал Женыч,- По пути встретив меня, узнала, что физкультуры не будет, и ушла обратно. Вы ж знаете, Маринка рано выходит. Примерно за полчаса!»

«Ребята, вы вообще о чём? Причём тут, во сколько Королёва вышла из дома, и задание Кандакова? Какая тут связь?» - спрашивала нас Мария Леонидовна. «Прямая! Самая - самая прямая, - вскочила я и начала сбивчато объяснять. – Понимаете, вчера очень не хотелось идти на первый урок – думала: посплю подольше, а первой-то физра была... Егорова каждый день заходит за мной в школу. По пути ей. И, чтобы Юлька меня не сдала родителям, так как врать она не умеет, пришлось сказать, что Кандаков позвонил мне и сообщил, что урок отменили. В итоге половина класса…»

«Заболела! – встала Егорова.- А Кандаков сильнее всех! У него, знаете, даже лицо побледнело всё!  Ну, я и предложила ему свою помощь. Друзьям же надо помогать, правда, Мария Леонидовна?» «Правда, Юлечка, правда!..» - ответила учительница русского языка.

Мария Хаустова.