Руки. Черновик

В общем, начал писать снова (до этого момента тоже писал. Если понравится черновик, могу выложить свои прошлые работы). Очень личное и болезненное, от чего дышать слишком сложно.

--------

Я снова проснулся один. Очень темно. И за окном бушует гроза. Иногда молния внезапно пробегает по небу, на мгновение освещая комнату. Сильный ветер разносит по улицам мусор, рвет линии электропередач и ревет так, что трясутся стекла. Страшно.

Все ещё отходя от резкого пробуждения, я включаю торшер. Теплый свет заливает пространство. Играются тени.  Прыгают по стенам, мчатся по потолку. На полу лежит гора грязной одежды, которую я забыл закинуть в стирку. Тьма в окнах настолько сильна, что создавалось впечатление, будто она была осязаема, пробиралась в комнату, заполняла Ее. Лишь единственный источник света, исходящий от торшера, защищал меня от этой чёрной слизи.

Очень неожиданно весь бесконечный мир сжался до размеров моей спальни.

 Кажется, что торшер-весь свет, что остался на Земле. Что солнце больше не взойдёт, что оно в мгновение потухло, перегорело. И скоро из темноты выйдут Незнакомцы. Глаза у них мутные, зрачков не видео за серой пеленой. И одеты они очень смешно и нелепо. Ведь какая разница, что носить в вечном мраке? И среди всей этой вакханалии я, будучи одетым в простую пижаму, выглядел как белая ворона. Может, они решат напасть на меня, чтобы заполучить свет и его слабое тепло. Свяжут меня и заберут торшер себе. Чтобы помнить об утерянном ими свете. 

А кровать-это маленький парусный корабль, удерживающий меня на плаву среди бескрайнего океана. Опустишь ногу с борта-огромная рыба с серой чешуей и огромными плавниками откусит Ее и утащит в бездну. 

Кровать с правой стороны остаётся заправлена с твоего ухода. Я не трогаю ее. Все ещё надеюсь, что ты вернёшься ко мне. 

Те же подушки из Икеи, то же тонкое покрывало. Та же прикроватная тумбочка. Я не прикасался к ней. Не проверял, остались ли там твои вещи. Блокнот или старая потрепанная книга, заброшенная на половине. И я не хотел увидеть там только наши фотографии. Ведь, если в тумбочке остались лишь они, то разве это не конец? 

Я выключил свет, чтобы он не слишком сильно давил на глаза, все ещё не привыкшие к резкому пробуждению посреди ночи. Сел на край кровати, свесив ноги. Они едва доставали до пола, потому что тебе нравятся высокие кровати. Лёжа на ней, тебе не было видно ничего, кроме потолка, стен, меня. Тебе казалось, что от паркета нас отделяет не деревянный каркас и огромнейший матрас из пружин и ткани. Тебе казалось, что наши чувства удерживают нас в воздухе, не дают упасть. Мы держались за руки, мы целовались, мы были так близко. И мы ни разу не падали на землю, потому что просто не позволяли друг другу это сделать.