Лаки

На балконе живет кролик Лаки. Пока он живет, я пытаюсь спать. А жить Лаки любит, особенно по ночам. Причем очень бурной, активной, можно даже сказать спортивной жизнью. Уже 5 лет я могу смело зачислять себя в ряды катастрофически невысыпающихся людей и требовать за это моральную компенсацию у гринписа. 
Будь я на месте Лаки, то не стала бы почем зря пытаться выбраться с балкона и нырнуть к хозяйке в одеяло. На балконе свежо, уютно, сытно, к тому же там нет тумбочки с будильником, и можно дрыхнуть до обеда, подставляя брюшко солнцу. Но Лаки этого не понимает. Он категорически уверен, что теплее моей подушки и прекраснее трели будильника в семь утра, ничего в мире нет. 
А пока я – это я. В своей кровати. На часах 4 утра. Судя по звукам, у Лаки в самом разгаре утренний балконный марафон с многочисленными препятствиями. Я лежу на спине, рассматриваю белый потолок, и пытаюсь терпеливо дождаться, пока у моего ушастого спортсмена сядет батарейка. 
Время 4:11. В голову начинают закрадываться предательские мысли – пустить Лаки на подушку, и спокойно доспать свои оставшиеся 2:49. Понимаю, что сдаваться нельзя, ведь уступив ему сейчас, кровать без жертв отвоевать не получится. 
Лаки любит мою бабушку. Иногда кажется, что даже больше, чем меня. У них взаимная любовь, в которой мне места не оставили. Когда мы с ушастым после ночи в поезде, приезжаем к ней домой, у меня складывается абсолютное ощущение, что внучка здесь Лаки, а я просто сопроводительное лицо, которое только и знает, что сыпать нравоучениями. В бабушкином доме большие просторные комнаты, множество вазонов с растениями, и теплые ковры на дубовом полу. Большой, пушистый и жутко гордый кот Лёлик считает себя полноправным хозяином этой территории, в частности – дивана. Оттуда удобно смотреть телевизор, и можно нагло закутаться в плед из овчины, переданный заботливыми родственниками с Кавказа. Лаки не знает, что такое овчина, но считает, что котам не положено на ней возлежать. Посему кот, возмущенный таким хамским поведением, гордо задрав свой распушенный хвост, уходит на улицу сторожить бабушкин забор. 
Я подхожу к дивану и качаю головой. Что ж это за поведение, мы в гостях. Лаки догадывается, что именно я хочу сказать, но хитро щурит свои голубые глаза-блюдца, будто напоминая мне про их взаимную любовь с бабушкой, мол, варежку закрой, в поезде мне люлей вставишь. 
Я как всегда проигрываю это сражение. 
Но сейчас – нельзя. Стрелки показывают 4:20. Я закрываю глаза, и пытаюсь уснуть, несмотря на шум. Тем самым давая понять, что в этот раз не подниму белый флаг, пусть и проснусь с головной болью и мутными глазами, но так просто не сдамся. Будто читая мои мысли, топот лапок с балкона становится всё громче. У меня ощущение, что за окном в этот момент происходит кроличья свадьба со всеми вытекающими оттуда последствиями. Уткнувшись носом в подушку и накрывшись с головой одеялом, засыпаю. 
7:30. Проспала. Мечусь по квартире в поисках новых колготок, на ходу пытаюсь влить чай в еще спящий организм, в другой руке зубная щетка, в волосах расческа. Останавливаюсь. Тишина. Подозрительная тишина. 
Лаки сидит в углу балкона. Маленький, скукоженный, глаза сощурены, на меня - ноль эмоций. 
В ветеринарной клинике врач слушает его сердце, вводит четыре разных укола подряд. Я молча сижу напротив. 
В 10 утра Лаки не стало. Врач сказал, что просто пришло время. И попросил меня не плакать. Я несу ушастого в полотенце домой. Он теплый, и, кажется, что просто спит. Я специально замедляю шаг, чтобы дорога до подъезда заняла больше времени. Сейчас проснется и начнет нагло выбираться наружу, станет щурить под осенним солнцем свои хитрые голубые глаза. 
Следующей ночью я буду лежать в кровати со сброшенной на пол подушкой, и смотреть в свой белый потолок. На часах 2:15, в голове умерли мысли, на балконе тишина. Я так и не усну. И не выпью утренний чай. 
Сегодня ровно неделя, с тех пор, как в квартире стало тихо.